Маме запретила со мной разговаривать о Фишере, но, несмотря на это, в каждом разговоре мелькает мой мохнат...Сообщение от Мания
Когда думаю, глаза на мокром месте...
Но уже определенно легче, чем в первую неделю...
Маме запретила со мной разговаривать о Фишере, но, несмотря на это, в каждом разговоре мелькает мой мохнат...
Когда думаю, глаза на мокром месте...
Но уже определенно легче, чем в первую неделю...
Может маме организовать котячий хвост?
Говорит, что скучает по нему очень, но другого больше не хочет... Он и для нее самый-самый был...
Вчера перечитывала "Маленького принца". На предпоследней главе разревелась, понимая, что провожу параллели с моим любимым котом...
Всем, ушедшим за радугу, а так же их человекородителям.
"Маленький принц" Антуан де Сент-Экзюпери.
Глава XXVI.
Неподалеку от колодца сохранились развалины древней каменной стены. На другой вечер, покончив с работой, я вернулся туда и еще издали увидел, что Маленький принц сидит на краю стены, свесив ноги. И услышал его голос:
— Разве ты не помнишь? — говорил он. — Это было совсем не здесь.
Наверно, кто-то ему отвечал, потому что он возразил:
— Ну да, это было ровно год назад, день в день, но только в другом месте…
Я зашагал быстрей. Но нигде у стены я больше никого не видел и не слышал. А между тем Маленький принц снова ответил кому-то:
— Ну, конечно. Ты найдешь мои следы на песке. И тогда жди. Сегодня ночью я туда приду.
До стены оставалось двадцать метров, а я все еще ничего не видел.
После недолгого молчания Маленький принц спросил:
— А у тебя хороший яд? Ты не заставишь меня долго мучиться?
Я остановился, и сердце мое сжалось, но я все еще не понимал.
— Теперь уходи, — сказал Маленький принц. — Я хочу спрыгнуть вниз.
Тогда я опустил глаза, да так и подскочил! У подножья стены, подняв голову к Маленькому принцу, свернулась желтая змейка, из тех, чей укус убивает в полминуты. Нащупывая в кармане револьвер, я бегом бросился к ней, но при звуке шагов змейка тихо заструилась по песку, словно умирающий ручеек, и с еле слышным металлически звоном неторопливо скрылась меж камней.
Я подбежал к стене как раз вовремя, чтобы подхватить моего Маленького принца. Он был белее снега.
— Что это тебе вздумалось, малыш! — воскликнул я. — Чего ради ты заводишь разговоры со змеями?
Я развязал его неизменный золотой шарф. Смочил ему виски и заставил выпить воды. Но я не смел больше ни о чем спрашивать. Он серьезно посмотрел на меня и обвил мою шею руками. Я услышал, как бьется его сердце, словно у подстреленной птицы. Он сказал:
— Я рад, что ты нашел, в чем там была беда с твоей машиной. Теперь ты можешь вернуться домой…
— Откуда ты знаешь?!
Я как раз собирался сказать ему, что, вопреки всем ожиданиям, мне удалось исправить самолет!
Он не ответил, он только сказал:
— И я тоже сегодня вернусь домой.
Потом прибавил печально:
— Это гораздо дальше… и гораздо труднее…
Все было как-то странно. Я крепко обнимал его, точно малого ребенка, и, однако, мне казалось, будто он ускользает, проваливается в бездну, и я не в силах его удержать…
Он задумчиво смотрел куда-то вдаль.
— У меня останется твой барашек. И ящик для барашка. И намордник…
И он печально улыбнулся.
Я долго ждал. Он словно бы приходил в себя.
— Ты напугался, малыш…
Ну еще бы не напугаться! Но он тихонько засмеялся:
— Сегодня вечером мне будет куда страшнее…
И снова меня оледенило предчувствие непоправимой беды. Неужели, неужели я никогда больше не услышу, как он смеется? Этот смех для меня — точно родник в пустыне.
— Малыш, я хочу еще послушать, как ты смеешься…
Но он сказал:
— Сегодня ночью исполнится год. Моя звезда станет как раз над тем местом, где я упал год назад…
— Послушай, малыш, ведь все это — и змея, и свиданье со звездой — просто дурной сон, правда?
Но он не ответил.
— Самое главное — то, чего не увидишь глазами… — сказал он.
— Да, конечно…
— Это как с цветком. Если любишь цветок, что растет где-то на далекой звезде, хорошо ночью глядеть в небо. Все звезды расцветают.
— Да, конечно…
— Это как с водой. Когда ты дал мне напиться, та вода была как музыка, а все из-за ворота и веревки… Помнишь? Она была очень хорошая.
— Да, конечно…
— Ночью ты посмотришь на звезды. Моя звезда очень маленькая, я не могу ее тебе показать. Так лучше. Она будет для тебя просто — одна из звезд. И ты полюбишь смотреть на звезды… Все они станут тебе друзьями. И потом, я тебе кое-что подарю…
И он засмеялся.
— Ах, малыш, малыш, как я люблю, когда ты смеешься!
— Вот это и есть мой подарок… это будет, как с водой…
— Как так?
— У каждого человека свои звезды. Одним — тем, кто странствует, — они указывают путь. Для других это просто маленькие огоньки. Для ученых они — как задача, которую надо решить. Для моего дельца они — золото. Но для всех этих людей звезды — немые. А у тебя будут совсем особенные звезды…
— Как так?
— Ты посмотришь ночью на небо, а ведь там будет такая звезда, где я живу, где я смеюсь, — и ты услышишь, что все звезды смеются. У тебя будут звезды, которые умеют смеяться!
И он сам засмеялся.
— И когда ты утешишься (в конце концов всегда утешаешься), ты будешь рад, что знал меня когда-то. Ты всегда будешь мне другом. Тебе захочется посмеяться со мною. Иной раз ты вот так распахнешь окно, и тебе будет приятно… И твои друзья станут удивляться, что ты смеешься, глядя на небо. А ты им скажешь: «Да, да, я всегда смеюсь, глядя на звезды!» И они подумают, что ты сошел с ума. Вот какую злую шутку я с тобой сыграю.
И он опять засмеялся.
— Как будто вместо звезд я подарил тебе целую кучу смеющихся бубенцов…
Он опять засмеялся. Потом снова стал серьезен:
— Знаешь… сегодня ночью… лучше не приходи.
— Я тебя не оставлю.
— Тебе покажется, что мне больно… покажется даже, что я умираю. Так уж оно бывает. Не приходи, не надо.
— Я тебя не оставлю.
Но он был чем-то озабочен.
— Видишь ли… это еще из-за змеи. Вдруг она тебя ужалит… Змеи ведь злые. Кого-нибудь ужалить для них удовольствие.
— Я тебя не оставлю.
Он вдруг успокоился:
— Правда, на двоих у нее не хватит яда…
В эту ночь я не заметил, как он ушел. Он ускользнул неслышно. Когда я наконец нагнал его, он шел быстрым, решительным шагом.
— А, это ты… — сказал он только.
И взял меня за руку. Но что-то его тревожило.
— Напрасно ты идешь со мной. Тебе будет больно на меня смотреть. Тебе покажется, будто я умираю, но это неправда…
Я молчал.
— Видишь ли… это очень далеко. Мое тело слишком тяжелое. Мне его не унести.
Я молчал.
— Но это все равно, что сбросить старую оболочку. Тут нет ничего печального…
Я молчал.
Он немного пал духом. Но все-таки сделал еще одно усилие:
— Знаешь, будет очень славно. Я тоже стану смотреть на звезды. И все звезды будут точно старые колодцы со скрипучим воротом. И каждая даст мне напиться…
Я молчал.
— Подумай, как забавно! У тебя будет пятьсот миллионов бубенцов, а у меня — пятьсот миллионов родников…
И тут он тоже замолчал, потому что заплакал…
— Вот мы и пришли. Дай мне сделать еще шаг одному.
И он сел на песок, потому что ему стало страшно.
Потом он сказал:
— Знаешь… моя роза… я за нее в ответе. А она такая слабая! И такая простодушная. У нее только и есть что четыре жалких шипа, больше ей нечем защищаться от мира…
Я тоже сел, потому что у меня подкосились ноги. Он сказал:
— Ну… вот и все…
Помедлил еще минуту и встал. И сделал один только шаг. А я не мог шевельнуться.
Точно желтая молния мелькнула у его ног. Мгновение он оставался недвижим. Не вскрикнул. Потом упал — медленно, как падает дерево. Медленно и неслышно, ведь песок приглушает все звуки.
volpenina, спасибо... очень трогательная сказка для взрослых, в детстве я ее не очень понимала... и не любила... наверное, за боль... но все проходит, и детство прошло.
Знаешь, ты сегодня мне приснился...
Как-будто я пришла с тобой куда-то... здание какое-то... И пока делала какое-то задание не заметила, что ты ушел...
Кто-то мне говорит - Ты еще вот это не сделала!
А я отвечаю - Подождет! Я ж с Фишером пришла! Мне его сначала надо найти!...
И пошла тебя искать...
Иду по каким-то этажам и зову тебя - Фишер! Фишер! И чувствую, что ты где-то рядом, и что сейчас ты выйдешь ко мне... Но... выходят другие коты... Один... Потом другой...
Кто-то мне говорит - Вот же он!
Отвечаю - Да не Фишер это! Фишер самый красивый!
И продолжаю звать - Фишер! Фишер! Но как-будто получается только шепотом. Мне во сне как-будто сил не хватает, чтоб крикнуть громко. А хочется, чтоб ты меня услышал и вышел ко мне...
Так и проснулась с твоим именем...
Фишер! Фишер!...
Соболезную. Так тяжело их терять
Маме 100 процентов нужен новый хвост. Кунячий. Моя рыдала до прошлой недели по Цветочку... 7 месяцев рыдала. Все в голове гоняла - как можно было ему помочь и почему упустили. Слышать не хотела о котенке. Никто не нужен, никто не заменит его. Сейчас отвезла свою банду ей (у меня командировки). Только и слышу теперь -какой малыш хороший, как она влюблена. Сю-сю даю-сю. Плакать перестала. Вся в котах)) Вашей тоже должно помочь . Посто поставить ее перед фактом, а не уговаривать.
Нет, ей не надо... Точно...
Не стоит....Для моей мамы был, есть и остался единственным на всю жизнь наш первый, Пушок. Она очень сильно тосковала после его ухода, и, честно говоря, когда я сама принесла в дом второго кота, я рассуждала так же - увидит, полюбит, привяжется...Нет - чуда не произошло. Котенок только еще больше бередил ее раны тем, что он...не Пушок...и никогда им не станет.Соболезную. Так тяжело их терять
Маме 100 процентов нужен новый хвост. Кунячий. Моя рыдала до прошлой недели по Цветочку... 7 месяцев рыдала. Все в голове гоняла - как можно было ему помочь и почему упустили. Слышать не хотела о котенке. Никто не нужен, никто не заменит его. Сейчас отвезла свою банду ей (у меня командировки). Только и слышу теперь -какой малыш хороший, как она влюблена. Сю-сю даю-сю. Плакать перестала. Вся в котах
volpenina, крепитесь! Это очень тяжело, но нужно найти в себе силы это пережить.
Цветной радуги и вкусных мышек Фишеру...
Моя так же говорит. 7 месяцев. Пока не привезла котенка.. Вынужденно, поскольку уменя командировки. Она пообщаласьс котенком.7 месяцев я слышала, что она помрет без Элика. А теперь - сю си-Муси влюблена по уши
Ваши права
Ответить с цитированием